Шаманский наряд

Шаманский наряд сам по себе представляет религиозную космографию и иерофанию (священноявление): он означает не только божественное присутствие, но также космические символы и метапсихические пути. При тщательном исследовании он раскрывает систему шаманизма так же ясно, как и шаманские техники и мифы.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Зимой алтайский шаман надевает свой наряд на рубашку, а летом — непосредственно на голое тело. Тунгусы, как зимой так и летом, надевают наряд только на голое тело. Та же картина наблюдается и у других арктических народов, хотя на северо-востоке Сибири и у большинства эскимосских племен шаманского наряда как такового не существует. Шаман обнажает свой торс, и (например, у эскимосов) единственной одеждой его остается только пояс. Очень вероятно, что эта почти полная нагота имеет религиозное значение, даже если тепло, царящее в арктических жилищах, кажется достаточным объяснением этого обычая. Во всяком случае, независимо от того, идет ли речь о наготе ритуальной (как, например, у эскимосских шаманов) или о специальном наряде для шаманских занятий, существенно, что шаманское переживание не наступает, если шаман одет в обычную будничную одежду. Даже тогда, когда наряда не существует, его заменяют шапка, пояс, бубен и другие магические предметы, принадлежащие к ритуальному наряду шамана и заменяющие собственно одежду. Так, например, Радлов утверждает, что черные татары, шоры и телеуты не знают шаманского наряда;
тем не менее часто случается (как, например, у лебединских татар), что используется ткань для обматывания вокруг головы, и без этой ткани совершенно недопустимо заниматься шаманством.

Сам по себе наряд представляет религиозный микрокосмос, качественно отличающийся от окружающего мирского пространства. С одной стороны, он составляет почти полную символическую систему, а с другой стороны, в связи с посвящением, он насыщен разнообразными духовными силами, прежде всего «духами». Благодаря самому факту одевания — или манипуляции заменяющими предметами — шаман преодолевает мирское пространство, готовясь войти в контакт с духовным миром. Обычно это приготовление является почти конкретным вхождением в духовный мир, поскольку наряд надевается после многочисленных приготовлений, непосредственно перед шаманским трансом.

Кандидат должен в своих снах точно увидеть место, где находится его будущий наряд, а искать его он будет сам. Затем он покупает его у родственников умершего шамана по цене коня (например, у бирарченов). Но наряд не может покинуть пределы рода, поскольку в определенном смысле он имеет отношение к целому роду не только потому что он был сделан или куплен благодаря вкладу всего рода, но прежде всего потому что он, насыщенный «духами», не должен носиться кем-то, кто не смог бы с ними совладать: в противном случае духи могут причинять вред всей общине.

Наряд является таким же объектом чувств опасения и страха, как и всякое иное «место для духов». Когда он уж слишком изношен, его вешают на дереве в лесу: живущие в нем «духи» оставляют его, привязываясь к новому наряду.

У оседлых тунгусов после смерти шамана наряд хранится в его доме: «духи», населяющие его, подают признаки жизни: наряд вздрагивает, шевелится и т. п. Тунгусы-кочевники, как и большинство сибирских племен, кладут наряд возле гроба шамана. Во многих регионах наряд становится непригодным к использованию, если он служил для лечения больного и больной умер. Подобное происходит и с бубнами, доказавшими свое бессилие при лечении.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Сибирский наряд

Согласно Шашкову (писавшему почти столетие тому назад), каждый сибирский шаман должен иметь: 1) кафтан с навешенными на нем кружками и фигурами, представляющими мифических животных;
2) маску (у самоедских тадибеев — платок, заслоняющий глаза шамана, чтобы он мог войти в мир духов через свой внутренний свет);
3) железный или медный нагрудник;
3) колпак, который автор считал одним из главных атрибутов шамана. У якутов посреди спины кафтана, среди висящих колец, представляющих «солнце», находится просверленный кружок;
согласно Серошевскому, он называется «отверстием солнца» (ойбон кюнгете), но обычно считается, что он представляет Землю с ее центральным отверстием, через которое шаман попадает в Преисподнюю. На спине находятся также полумесяц и железная цепь, символ силы и выносливости шамана. Как утверждают шаманы, железные бляхи служат для защиты от ударов злых духов. Бахрома, пришитая к меху, представляет перья.

Красивый наряд якутского шамана, как утверждает Серошевский, должен содержать от 30 до 40 фунтов металлических украшений. В значительной мере шум, вызванный этими украшениями, превращает танец шамана в адскую сарабанду. Эти металлические предметы имеют свою «душу», они не ржавеют. «Вдоль руки они уложены в виде прутов, изображающих кости этой руки (табитала). По сторонам грудной клетки пришиты маленькие бляшки, изображающие ребра (ойогос тимир);
несколько выше большие округлые бляшки представляют женские груди, печень, сердце и другие внутренние органы. Часто пришиваются также изображения священных животных и птиц. Вешается еще маленький металлический эмегет («дух бешенства») в форме маленькой лодки с человечком.

У северных и забайкальских тунгусов преобладают два рода нарядов: один изображает утку, другой — оленя. Резные концы палок напоминают голову коня. На спине кафтана висят ленточки шириной 10 см и длиной 1 м, называемые кулин, «башня». «Кони», как и «змеи», используются в шаманских путешествиях в Ад. По мнению Широкогорова, железные предметы — «луна», «солнце», «звезды» и т. п. — тунгусы заимствовали у якутов. «Змей» они взяли у бурятов и тюрков, «коней» — у бурятов. (Эти замечания следует запомнить в связи с проблемой влияний Юга на североазиатский и сибирский шаманизм.)

Бурятский наряд

Паллас (P. S. Pallas), исследователь второй половины XVIII века, описывает внешний вид бурятской шаманки: у нее были две палки, оканчивающиеся конской головой и увешанные колокольчиками;
30 «змей», сделанных из черных или белых мехов, спадали с ее плеч до самой земли;
ее голову покрывал железный шлем с тремя рогами, похожими на оленьи. Но самым полным описанием бурятского шамана мы обязаны Н. Н. Агапитову и М. Н. Хангалову. Бурятский шаман должен иметь: 1) меховой кафтан (оргой), белый для «белого шамана» (поддерживаемого добрыми духами), черный для «черного шамана» (которому помогают злые духи);
к меху пришиты многочисленные металлические фигуры, представляющие лошадей, птиц и т. п.;
2) колпак в виде рыси;
после пятого очищения (наступающего через некоторое время после посвящения) шаман получает шлем из железных прутьев, концы которых загнуты в виде двух рогов;
3) деревянная или железная палка с конской головой: первая сделана накануне первого посвящения, причем так, чтобы не погубить березу, от которой она отрезана;
вторую, железную, получают только после пятого посвящения;
на конце этой палки, украшенной несколькими колокольчиками, вырезана конская голова.

А вот описание, приведенное в Учебнике бурятского шамана, переведенном с монгольского языка Партаненом:

«Железная шапка, верхушка которой образована несколькими железными кольцами и украшена парой рогов. Сзади — железная цепь, состоящая из девяти звеньев;
к нижнему концу ее прикреплен кусочек железа в виде наконечника копья. Это называется «позвоночником» (нигурасун;
ср. тунгусск. никима, никама — позвоночник). С каждой стороны этой железной каски, на висках, находится по одному железному кольцу с тремя так называемыми колбугами — скрученными на наковальне полосками железа длиной с вершок (около 44 мм), которые имеют значение союза, связи, единства двоих. По сторонам и сзади к каске прикреплены скрученные в виде змей ленты из шелка, полотна, тонкого сукна и меха различных диких и домашних животных. Вместе с ними привязываются кусочки нарезанных в виде бахромы тканей, цветом имитирующих мех белки, ласки и горностая. Такой головной убор называется майкабчи — «шапка».

К полоске полотна шириной около 30 см прикрепляются различные изображения змей и шкурки животных, и эта полоска завязывается под воротником халата. Это называется далабчи (крыло) или джибер (крыло, плавник).

Две грубо отесанные двухаршинные (1 аршин = 0,711 м) палки с изображением конской головы на конце;
к ее «шее» прикреплено кольцо с тремя колбугами — это называется «гривой» коня. Подобные же колбуги прикрепляются к противоположному концу — это «хвост». На передней части каждой палки таким же способом прикреплено другое кольцо с колбугой, а кроме того — миниатюрные, из железа — стремена, копье, меч, топор, молот, лодка, весло и наконечник гарпуна. Ниже вдоль палки закреплены еще три кольца с колбугами. Эти четыре кольца называются «ногами», а обе палки именуются сорби.

Кнут, рукоятка (сукаи) которого восьмикратно обернута кожей мускусной крысы, а также снабжена железным кольцом с тремя колбугами. Вместе с ними привязывается молот, меч, копье, дубинка с заостренным концом (все миниатюрное), кусочки цветного шелка и полотна. Все изделие называется «кнут живого». Обычно шаман пользуется кнутом вместе с сорби, но если сеанс проводится в юрте, то использует только кнут».

К некоторым из этих подробностей мы еще вернемся. Пока что обратим внимание на значение, приписываемое «коню» бурятского шамана;
тема коня как средства, используемого шаманом для осуществления своего путешествия, характерна для Средней и Северной Азии;
у нас будет случай встретиться с ней и в других регионах (см. ниже). Шаманы ольхонских бурятов имеют, кроме того, сундук, в который они складывают свои магические предметы (бубны, палку-коня, меха, колокольчики и т. п.) и которая обычно украшается изображениями Солнца и Луны. Нил, архиепископ Ярославля, перечисляет еще два предмета из арсенала бурятского шамана: абагалдеи, уродливая маска из кожи, дерева или металла, на которой нарисована огромная борода, и толи, металлическое зеркало с фигурами 12 животных, повешенное на груди или спине, а иногда пришитое непосредственно к кафтану. Однако, согласно Агапитову и Хангалову, эти два предмета почти полностью вышли из употребления. Вскоре мы вернемся к их употреблению в других регионах и к их сложному религиозному значению.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

[image]Алтайский наряд[/image]

Описание алтайского шамана, которое приводит Потанин, создает впечатление, что его наряд более полный и лучше сохранился, чем наряд сибирских шаманов. Его кафтан сделан из кожи козла или оленя. Множество ленточек и платочков, пришитых к костюму, изображают змей. Некоторые из этих ленточек вырезаны в форме головы змеи, с двумя глазами и открытой пастью;
хвост больших змей раздваивается, а иногда у трех змей одна голова. Говорят, что у богатого шамана должно быть 1070 змей. Есть еще ряд железных предметов, среди которых — маленький лук со стрелами для отпугивания духов. На спине рясы пришиты шкуры животных и два медных круга. Ошейник украшен бахромой из перьев черных и коричневых сов. Кроме того, на воротнике шамана нашивались семь фигурок, головы которых имитировались перьями коричневой совы. Это были, как он говорил, семь небесных дев, а семь колокольчиков — голоса этих семи дев, призывающие духов. В других регионах их девять, и считается, что это дочери Ульгена.

Среди других висящих на шаманском наряде предметов, каждый из которых имеет религиозное значение, вспомним у алтайцев два маленьких урода: это жители царства Эрлик-хана, джутпа и арба;
один из них сделан из черного или коричневого материала, а другой — из зеленого;
у каждого две пары ног, хвост и полуоткрытая пасть;
у народов далекого севера Сибири распространены изображения водоплавающих птиц, таких как, например, чайка или лебедь, символизирующие погружение шамана в подводный Ад, — к этим представлениям нам предстоит еще вернуться при исследовании эскимосских верований, — и многие мифические животные (медведь, собака, орел с кольцом вокруг шеи — символ того, по мнению енисейцев, что царская птица находится на службе у шамана);
встречаются даже рисунки половых органов человека, — они вносят свой вклад в освящение наряда.

Шаманские маски

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Как мы помним, архиепископ Ярославля Нил среди инструментов бурятского шамана упоминал чудовищную маску (см. выше). Сегодня буряты ее уже практически не используют. Вообще, шаманские маски довольно редко встречаются в Сибири и Северной Азии. Широкогоров приводит только один случай, когда тунгусский шаман использует маску, «чтобы показать, что дух малу находится в нем». У чукчей, коряков, камчадалов, юкагиров и якутов маска не играет в шаманстве никакой роли: скорее, и то редко, она используется для того, чтобы пугать детей (как у чукчей), и во время погребальных церемоний, чтобы не быть распознанным душами умерших (у юкагиров). Среди эскимосских племен только у эскимосов Аляски, на которых сильное влияние оказали культуры американских индейцев, шаман использует маску.

В Северной Азии редкие случаи использования маски зафиксированы почти исключительно у южных племен. У черных татар шаманы иногда используют маски из березовой коры, усы и брови которой сделаны из хвоста белки. Тот же обычай есть и у томских татар. На Алтае и у гольдов шаман, провожая душу покойника в царство теней, мажет себе лицо сажей, чтобы его не узнали духи. Тот же обычай и подобным же образом обоснованный мы встречаем в других регионах, в частности в принесении в жертву медведя. Здесь уместно вспомнить, что обычай намазывания себе лица сажей довольно распространен у «первобытных народов», а его значение не всегда столь ясно, как может показаться на первый взгляд. Не всегда речь идет о маскировке перед духами или о защитном средстве от них, но иногда также об элементарной технике, имеющей целью магическое единение с миром духов. По существу, во многих регионах земли маски представляют предков, а носители масок, как считается, воплощают самих предков. Намазывание своего лица сажей — один из простейших способов маскирования, то есть воплощения душ покойников. Маски связаны также с тайными обществами мужчин и с культом предков. Историко-культурная школа считает комплекс «маски — культ предков — тайные общества с посвящением» принадлежащим к культурному циклу матриархата, причем тайные общества, согласно этой школе, — это реакция против господства женщин.

Редкостность шаманских масок не должна нас удивлять. Как справедливо заметил Харва, наряд шамана уже сам по себе является маской и может считаться производным от первичной маски. Были попытки доказать восточное, а значит, недавнее происхождение сибирского шаманизма, ссылаясь, между прочим, на тот факт, что маски, чаще всего встречающиеся в южных районах Азии, становятся все более редкими и совсем исчезают на Крайнем Севере. Мы не можем начинать здесь дискуссию о «происхождении» сибирского шаманизма. Заметим, однако, что в североазиатском и арктическом шаманизме наряд и маска были оценены различным образом. В некоторых местах (например, у самоедов;
см. Кастрен (Castren), цитируемый Ольмарксом, p. 67) считается, что маска облегчает концентрацию. Мы видели, что платочек, закрывающий глаза или все лицо шамана, по мнению некоторых, играет подобную роль. С другой стороны, даже если иногда собственно маски нет, то тем не менее идет речь именно о подобном предмете: например, о мехах и платочках, которые у гольдов и сойотов почти полностью закрывают голову шамана.

Из этих соображений, считаясь при этом с различными ценностями, которые маска приобретает в ритуалах и техниках экстаза, можно утверждать, что она играет такую же роль, что и наряд шамана, и оба эти элемента можно считать взаимозаменяемыми. Во многих регионах, где маска применяется (причем вне собственно шаманской идеологии), она явно указывает на воплощение мифической фигуры (предок, мифическое животное, бог). Со своей стороны, наряд преображает шамана, превращая его на глазах у всех в сверхчеловеческое существо, независимо от доминирующего атрибута, который стремится проявиться: престиж умершего и воскресшего (скелет), способность летать (птица), положение мужа «небесной супруги» (женский наряд, женские атрибуты) и т. д.