Тайны Третьего Рейха

Немного о Третьем рейхе

“Кто подобен зверю, и кто может сразиться с ним?”
(Откровение Иоанна, Гл. 13;
4)

Третий Рейх, оставивший столь заметный след в истории XX века, как это ни парадоксально, просуществовал всего лишь 12 лет, с 1933 по 1945 гг. в стране, давшей миру Лютера, Гете, классическую философию, Ницше, Планка, Эйнштейна. В этот незначительный даже для одного поколения срок Германия претерпела чудовищную метаморфозу, в которой гипотетическая «бестия», зачатая в недрах философий Фихте и Ницше, музыке Вагнера, шагнула на поля Европы, неся смерть и разрушения.

В высшей степени условное христианское летоисчисление, опоздавшее, к тому же года на три, чтобы отметить приход Спасителя в этот мир, уже наделало немалого переполоху на рубеже 1-го и 2-го тысячелетия и, думается, приведет к не меньшему на исходе 2-го. И если западный мир на исходе Х века (оставим в стороне равнодушные к линейной истории империи Востока) был еще слабосильным мальцом, чтобы подвигнуть мир к катастрофе, то цивилизованный авангард ХХ столетия обладает немалыми возможностями, дабы перенести свои ожидания из ментальной сферы в материальную. Дорастет ли сей буйный подросток до совершеннолетия (ХХХ век) и какими будет тогда размахивать дубинами.

Мотивы простоты и величия, мощи и размаха, чистоты и порядка, не так давно соединились в одной цивилизованной европейской стране в некое подобие Вагнеровской оперы, которую в 1933 можно было бы назвать “Deutschland?ber alles”, а в 1945 — “G?tterd?mmerung” или, по-русски, “Сумерки богов”.

В эти двенадцать лет уложилось некое государственно-мифическое образование, заменившее, подобно дикому мясу, все ткани Веймарской Германии, получившее название Третий рейх и рассчитанное на тысячелетнее существование. Однако историческое ложе для Рейха оказалось прокрустовым, и тысячелетнее царство “нового порядка” укоротили на целых 988 лет.

Итак, двенадцать лет тысячелетнего рейха. 1933–1945.
От пожара в Рейхстаге — к мировому пожару.

Всего двенадцать лет, и вот уже мировой волк Фенрир, вышедший откуда-то из земли ванов, серповидным зубом, вонзается в глотку Вотана, а украденный молот Тора уже кует новую ленту судьбы.

Так чем же был Третий Рейх, если он существовал не только в названии, но и во времени и пространстве? Было государство, называлось Германией, и вдруг — бац! — Третий рейх, прямо тридевятое царство какое-то из славянской мифологии. Сказочная страна ариев? Поднявшаяся из мифологических глубин Атлантида? Или великий эксперимент, успешно проведенный тайными обществами?

А может быть пока что прелюдия, пробный камешек, брошенный в ухоженный сад демократии? Если последнее верно хотя бы на десятую долю процента, тогда становится понятным то количество опусов, посвященное ничтожному временному отрезку в истории одной европейской страны. И, пожалуй, ни один человек, существование которого было исторически доказано, не удостаивался такого количества работ, как Адольф Гитлер — вождь Третьего рейха.

В самом названии “Третий рейх”, прочно укоренившимся как в сознании масс, так и в работах исследователей, уже таится некий устрашающий космизм. Просто царство (империя). Третье. Тысячелетнее. И все это, несмотря на переливающееся всеми оттенками и употреблениями сокращение «НАЦИ», завершившее свою семантическую акробатику ругательной кличкой. Но если просто царство, то, быть может, и попытка его установления была не последней. Ах, как хочется здесь устало вздохнуть и растянуть губы в мудрой усмешке: мол, на эти грабли народы вторично не наступят. Якорь демократических завоеваний не позволит — ни в “светлое будущее” взлететь, ни в водоворот свастики вляпаться. Демократия в ее нынешнем исполнении объявляется окончательной фазой развития общества.
Про окончательную фазу мы уже, кажется, где-то слышали. И где она теперь — фаза?

Чисто теоретически, окончательность того или иного социального устройства никогда не станет теоремой. Это всего лишь постулат, но, в отличие от постулатов Евклида, он не имеет творческих экстраполяций, а призван лишь узаконить существующее, напрямую повязанное с комфортом философствующих апологетов.

Уверовав, что очередной дьявол обязательно вынырнет в виде козлоподобного существа с серной отрыжкой, можно недоглядеть, как из проделанной дыры, блистая красой, появится очередной спаситель, одолеет шутовского супостата и под восторженные придыхания поведет народы к загодя зажженной Утренней звезде.

История, в том числе и самых последних времен, не оставляет нам никаких шансов услышать предостережение, и масса, от гласа которой зависит исторический выбор, в любой момент может поднять знамя нового пророка, а потом стенать и охать из-за того, что в слове «пророк» оказалось на одну букву меньше. А посему «обеспокоенной» и крикливой интеллигенции лучше забыть, что она совесть народа, пусть и подмоченная, и воспринять одну простую, но важную мысль: массу (sic!) ни предостеречь, ни вразумить нельзя — ею можно только с меньшим или большим успехом оперировать. Что, собственно говоря, и делается в любой политической кампании под прикрытием фигового листка заботы и наставничества.

Демиург Третьего рейха, Адольф Гитлер, в качестве инструмента нового творения выбирает древнегерманский эпос, Вагнеровские оперы, расовые теории Гобино, Чемберлена, Либенфельса и мадам Блаватской;
карнавальную практику большевистской России и орденский принцип организации партийной элиты. Даже такое далекое историко-географическое явление как Орда, и та нашла свое место в нацистской иерархии власти. Вспомним еще одного демиурга, ковавшего в Гулаговских кузнях “человека нового типа”. От частого сравнения двух вождей уже рябит в глазах, но в их политических портретах, рисуемых уполномоченными исследователями все отличия свелись к форме усов, главное же — забылось. Феномен Гитлера — результат демократического выбора масс, а лидерство Сталина — итог внутрипартийной борьбы.

В эпоху становления нацистского государства верховенство Гитлера было абсолютным, “ночь длинных ножей” нельзя рассматривать как устранение конкурентов в борьбе за власть. Рем и его штурмовики мешали не фюреру — а СС, лично Гиммлеру и высшему военному командованию. Гитлер предпочел профессионализм и дисциплину стотысячного рейхсвера трехмиллионной банде штурмовиков, анархическому хутору СА — строгую архитектуру СС.

В противовес большевистскому мифу светлого будущего со всеобщим равенством, патронируемым вождем, объединившем в себе черты солнечного божества и мистического праотца, миф национал-социализма обращен вспять к героическому прошлому ариев — и принципиально отстаивает идею неравенства с ярко выраженным превосходством нордической расы и, прежде всего, германцев. Заметим, что господство нордического сверхчеловека не устанавливается, а восстанавливается, сам же “белокурый бестия” дистиллируется в процессе биологического скрещивания особей, сохранивших в своих хромосомах арийские гены. Нацистский вариант “общего дела” извлекал совершенного предка не из могил, а из крови. Гиммлер, шеф СС, в силу своих фермерских привычек выводил сверхчеловека наподобие новой породы рогатого скота. С этой целью высшее руководство СС контролировало все браки своих членов, поощрялось даже рождение бастардов, разумеется, от образцовых самцов “черного ордена”.

Здесь можно поставить точку или вопросительный знак, оставляю выбор читателю, и если он перешагнет через оксюморон “зла с невинными глазами”, можно считать, что все вышесказанное имело какой-то смысл.

Альберт Егазаров